Тави Тум

В издательстве Clever появилась серия необычных детских книг современной писательницы Анны Старобинец: это психологические детективы для школьников (и не только).

Psychologies: В одной небольшой истории вы поднимаете этические, юридические и психологические «взрослые» вопросы: мести, порядочности, предательства, профессиональной ангажированности, презумпции невиновности, этики следствия и дознания, справедливости наказания. Как думаете, детям какого возраста будут понятны и интересны эти темы? Требуют ли они комментариев взрослых?
Анна Старобинец: Мне кажется, «Зверский детектив» — это чтение для детей от семи лет (и дальше хоть до старости). Именно с этого возраста такие темы — порядочность, этика, предательство, справедливость и так далее — детям уже интересны: я сужу по своей дочери и ее сверстникам. Делить темы, жанры и сюжеты на взрослые и невзрослые я не люблю. Я считаю, ребенок способен понять любую общечеловеческую, не узкопрофессиональную тему — нужно просто дать себе труд подобрать подходящие слова и интонацию. Иногда они понимают больше, чем мы хотели бы. И уж точно больше, чем им, по нашему мнению, «положено». Конечно, есть какие-то табуированные вещи, от которых детей необходимо оградить, — сцены насилия, порнография etc. Но все остальное сортировать на взрослое и детское я смысла не вижу.

А используемые термины вроде «психологическая травма», «чувство незащищенности», «ожидание агрессии извне», «амнезия на нервной почве»?
А. С.: Термины у меня в книге обычно объясняются — либо через прямую речь персонажей, либо через контекст, — но, если у ребенка остаются вопросы, взрослый, конечно, всегда может дополнительно прокомментировать

Один из ваших героев — Кот, упорно рисующий полоски на морде и идентифицирующий себя как барсука только из любви к вырастившему его старому Барсуку. Другой герой — скворчонок, живущий в заячьей семье в клетке и под черной тряпкой. Тема отношений чужого ребенка с новой семьей как-то особенно важна для вас?
А. С.: В том, что касается Барсукота, мне интересна скорее тема влияния социальной среды vs генетической предрасположенности. Вот пред нами кот, для которого с младенчества примером для подражания был Барсук. Что берет в нем верх? Его кошачьи инстинкты, повадки, кошачье устройство его тела — или его привычка, чисто социальная, быть барсуком и гордиться этим? Каждый раз при столкновении наследственного и социального в Барсукоте происходит внутренний конфликт, разыгрывается внутренняя драма. Мне как автору такой персонаж — с надломом, с конфликтом, живущий не в ладу с самим собой, — чисто эгоистически выгоден. Он получается многограннее, интереснее, ярче, непредсказуемее, чем просто кот.

Ну а скворчонок в клетке под тряпкой — это совсем другая история. Тут мне просто хотелось показать, что Зайцы, привычно позиционирующие себя как жертвы, тоже имеют у себя в доме собственную жертву. То есть их виктимность, уязвимость — очень неоднозначна. Для Скворчонка они — агрессоры. При этом они истерически навязывают окружающим образ зайцев как страдальцев и страстотерпцев. А скворчонок терпит молча. Иногда настоящую жертву вообще не слышно.

Остальные герои тоже, что называется, со сложной судьбой и личной драмой. Заячьей семье негде жить, Заяц решается на двойное преступление из лучших побуждений, Барсук стареет и опасается потерять профессиональные навыки, вегетарианские законы леса охраняют животных от хищников, но никто, похоже, не замечает геноцида насекомых, и прочее, и прочее. Это сознательный ход — показать детям, что гладкой судьбы не бывает и за каждым из нас стоит личная боль? Или вы преследовали какую-то иную цель?
А. С.: Звери у меня антропоморфные, лесной социум задуман как срез человеческого, а в человеческом мире однозначных характеров, судеб и ситуаций не бывает. Все относительно, у всех есть свои тараканы, свои травмы и свои «скелеты в шкафу». Я не то чтобы хотела детям что-то показать. Просто это так, это законы не только литературы, но и жизни, и я следую им, когда придумываю характеры и коллизии