Тави Тум

Понятно, что одна из главных вещей, которая изменилась в последние 150-200 лет, это отношение к детству.
Еще в Средневековье дети не считались чем-то таким особенным и уникальным, и если речь не шла о наследных принцах, то это был вполне расходный человеческий материал. Да и принцы, в общем, тоже чем-то особо ценным не считались: как известно, один потенциальный король Франции погиб в тот момент, когда нянька и кормилица просто для забавы перекидывали его между башнями дворца туда-сюда, и как-то раз он не долетел. Прислугу конечно пожурили, но даже не уволили с должности (то есть, за кражу имущества им бы прлетело сильнее). И было это совсем вчера - по историческим меркам.
Во время промышленной революции дети широко использовались на производстве. И никому в голову не приходило как-то осуждать за это проклятых капиталистов (эту ересь уже потом придумали, в конце 19 века). А до того детей именно за тем и рожали, чтобы они кормили родительскую семью. Потому что иначе - нафига такие траты?
Еще в тридцатых годах ХХ века всемирно известный и до сих пор не ниспровергнутый с пьедестала (чудом, не иначе), педагог и гуманист Януш Корчак написал в своей книге "Как любить ребенка" о праве ребенка на смерть. Он говорил о том, что для того, чтобы вырасти нормальным здоровым человеком ребенок должен иметь право на свою жизнь. То есть - совершать ошибки, делать свои выборы, и даже, о ужас! умереть в результате каких-то неправильных решений. Ну потому что право на жизнь - это также и право на смерть, потому что одно есть оборотная сторона другого, и по одиночке они не ходят. Корчак, как известно, сделал свой выбор, добровольно отправившись со своими детьми (то есть учениками) в газовую камеру в Треблинке, и поэтому мы, к сожалению, теперь не знаем, насколько прекрасными, а главное - самостоятельными, выросли бы эти дети.
Но вот, к примеру, мой родной папа, 1936 года рождения, уже в 44-м году умел стрелять из пушки, разбирать и чистить автомат, а главное - умел сделать из подручных средств рогатку и охотиться из нее на птиц - и таким образом кормить свою мать и двоих сестер, которые не факт что выжили бы без этого дополнительного белкового рациона после потери кормильца на фронте.
Еще мы, унылые бумеры, всего-то жалкие 40-50 лет назад имели неслыханные свободы. Сами возвращались из школы и готовили себе обед - начиная с семилетнего возраста, сами решали, когда, во что и с кем играть. С кем дружить а с кем драться. Сами решали, когда шляться по пустырям, гаражам, и стройкам, а когда делать уроки. Лично я в пятилетнем возрасте все лето каждый рабочий день оставалась на целый день со своим трехлетним братом, разогревала нам в обед еду, водила его гулять (одев по погоде) и потом домой, укладывала спать днем, и при этом еще успевала и свои нехитрые детские дела успевать - типа, поиграть и со своими подружками, и в лес зайти за малиной, и книжки посмотреть. И нет, это не оставило во мне травмы - только гордость, что я молодец и могу справиться много с чем.
Но потом пришли кошмарные, страшные, чудовищные 90-е.
И дети вдруг перестали быть способны справляться со своей жизнью.
Их мамы начали возить в школу и из школы. Гулять во дворе стало нельзя - для прогулок стали нужны специально отведенные места, для развлечений - кружки и секции, количество игрушек стало больше, чем ребенок мог запомнить, чтение (и фантазирование) заменили компьютерные игрушки, а свободное время, в котором ребенок мог бы сам думать про свою жизнь, исчезло вовсе.
А самое главное - все стало максимально стерильно и безопасно. Во главе этой волшебной картины была именно что жизнь и безопасность малыша - и правда, что может быть лучше? Вскоре и специальные законы подоспели: о том, до какого возраста ребенка нельзя оставлять одного (и этот возраст начал стремительно сливаться с возрастом согласия), как его надо правильно опекать, и так далее.
Прекрасно, правда?
Что может быть лучше того, чтобы жить долго и безопасно? (Как по мне - лучше своим умом и счастливо, но что умного может сказать молодежи унылый престарелый бумер, так что не будем отвлекаться).
А главное, эта тенденция была одинаковой во всех развитых и условно развитых странах. От Америки и Европы до социалистического Китая. Правда, условный первый мир немного обгонял в этой тенденции, например, Россию. Но не принципиально по датам. Если почитать послевоенную детскую литературу из любых стран, может показаться, что это фантастика, а не описание будней детей, живших еще в прошлом веке.
И вот я подхожу собственно к тому, о чем хотела поговорить.
Малютки, которым обещали безопасность в обмен на их жизнь, выросли и стали взрослыми. И диктуют всем нам, как мы будем жить дальше.
И, как показала ковидная эпидемия, жить мы все будем хреново.
Старикам в домах для престарелых (во всем условно развитом мире) было предписано умирать в одиночестве, бизнесам было предписано закрываться, а людям в странах загадочного третьего мира была предоставлена возможность делать буквально что угодно - например, совершенно не метафорически умирать от голода: просто потому, что их, этих людей из Африки и Ланинской Америки, в картине мира миллениалов и зумеров просто не существует.
И, вы не поверите, я правда считаю, что это - справедливо. Потому что малютки, у которых родители отобрали жизнь в обмен на безопасность, вправе требовать от мира, чтобы он продолжал им быть стерильным и безопасным. В обмен на большую жертву должно быть большое вознаграждение.
Проблема есть только одна: мир, ссука, не безопасен.
В нем есть ковид и, о ужас, гораздо более опасные болезни. Например, чума, эбола, онкология и аутоимуные. В нем есть голод. В нем есть климат, и никая Грета, топнув ножкой, не может сделать так, чтобы наша планета без ущерба для себя кормила стадо в 9 миллиардов обезьян.
В конце концов, вокруг летают метеориты. И даже если завтра не взорвется Йеллоустоун, то метеорит-то может прилететь в любую минуту.
И все эти факты не вызывают никаких эмоций, кроме ярости, у бедных малышей. Я говорю сейчас без сарказма, вот правда. Мы сами вырастили поколение, которое уверено, что высшая цель и смысл их жизни - безопасность. Что всем должно быть дело до их травм, даже если эти травмы размером с комариный укус. Я бы даже сказала - особенно если они размером с комариный укус: ведь так гораздо удобней предъявлять их другим малышам в песочнице. Это люди, у которых нет фронтира, нет порыва, нет возможности быть смелыми или щедрыми. Они не понимают - ради чего стоит рисковать? Это дети, которые не привыкли и не умеют думать о счастье - они думают только о комфорте и безопасности. И это именно мы - те люди, которые их этому не научили.
Собственно, тут я предлагаю подумать немного на пару шагов вперед.
Большая удача, что мы не увидим старости этих детей. Потому что с этой неожиданностью они будут справляться трудно, и трудно будет не только им.
Но уже сегодня они - взрослые. И они уже начинают менять мир под себя. И мы все оказываемся сейчас их заложниками на этой долбанутой подводной лодке.
Понятно, что как показала эпидемия ковида, наши жизни уже не принадлежат нам. Причем не принадлежат независимо от возраста, состояния здоровья, а также стоимости страховки. Даже если ты переболел ковидом - изволь ходить в маске и умирать от астмы, чтобы малыши не волновались за свои жизни. Даже если тебе 101 год - ты не можешь умереть в кругу родных в доме для престарелых в Голландии - ты должен быть изолирован, чтобы родные тебя не заразили, и умрешь ты в одиночестве. Даже если ты платишь за свою страховку 50 тыс долларов в месяц - ты не можешь в карантин ходить на работу, на которой ты зарабатываешь эти деньги для себя и для своих сотрудников тоже, потому что "надо думать о других"
- и вдруг ты займешь чей-то аппарат ИВЛ, а это безответственно. И так далее.
Ну, то есть, все это примерно было ясно уже давно: в тот момент, когда нас стали штрафовать за непристегнутые ремни безопасности, хотя от этого зависела только наша собственная жизнь - уже надо было задуматься о том, что происходит. Но нам все еще казалось, это пришли не за нами.
Но сейчас стало ясно и наглядно, как никогда: пришли за всеми нами.
Мой вопрос - что дальше? Насколько далеко в ближайшие годы мои права будут засунуты в разнообразные отверстия, с помощью государства или нет, в погоне за несуществующей безопасностью?
И какого размера откат выдаст общество в ответ на тотальное лишение его всех прав?
Уже сейчас во всем мире ширится движение за эвтаназию, уже сейчас многие хотят нетрадиционной медицины, уже сейчас люди не хотят, чтобы их давили и прессовали там, где они хотят решать сами для себя и своих детей.
Что будет дальше?
Я не знаю. Но мне кажется, думать про всё про это надо начинать прямо сейчас. Пока нас не снело волной людей, бегущих к безопасности.
Двадцать лет назад мой вьетнамский друг, нарядный красивый образованный гей с шикарной гарсоньеркой в лучшем районе Сан-Франциско, сын сайгонского генерала, семья которого бежала, бросив все, на лодках из Вьетнама перед приходом советских, со смехом рассказывал мне, что как-то раз, во время подростковой ссоры, папа крикнул ему, шестнадцатилетнему: Да что ты можешь понимать в жизни, мальчишка! Я в твоем возрасте уже полном командовал! И мой друг ответил ему: Зато я в твоем возрасте не убил ни одного человека.
Долгие годы я была уверена, что это - лучший ответ, который может быть. И лучшая жизнь, ради которой стоило плыть из Вьетнама в Штаты на плотах, рискуя всем, как это сделал отец моего друга.
И сейчас я очень боюсь только одного: что я перестану считать этот ответ - правильным.
И что вот прямо сейчас окажется, уже оказалось, что умение принимать решения и отвечать за чью-то жизнь - важнее.
Апд: Дорогие, боюсь, я сейчас всех разочарую.
Но не сказать тоже не могу.
Поговорила с вами в комментариях, и в дискуссиях под перепостами. И хочу признать: я была неправа.
Самые упоротые борцы за безопасность - это по прежнему мы. Мы сами. Люди 40+ - 60-. Именно люди этого - нашего - возраста - главные активисты запирания своих родителей в карантин в ковиде, даже и против их желания. Это наше поколение принимает законы про безопасность в аэропортах (или по крайней мере то поколение, которое съело эту муть). Это мы позволяем вводить камеры слежения повсеместно. И мы не спорим с законами, запрещающими оставлять детей "без опеки" до 14 лет.
И да, это лично я тот человек, который, когда делает детский лагерь, закладываю в него такой ресурс безопасности, что, мне кажется, мы можем благополучно пережить даже ядерную войну.
Ну и перед своими собственными детьми мне хочется извиниться: Не то чтобы им я давала много шансов умереть. К счастью, они оказались умные и с юмором - и самостостельно наверстали все упущенное по части свобод.
И про снежинок я тоже была неправа. Они не хотят делать для безопасности что-либо. Их вполне устраивает, чтобы она просто была. Чтобы у них было все, а им за это ничего не было. А откуда оно все возьмется - их не интересует вовсе.
Прекрасно написала про это Лена Мандель, которая видит этих людей ежедневно на работе. Но и не только она.
Ну и да, это все сотворили мы. Сами, своими руками. Теперь не знаем, что делать, как с этими людьми говорить, чем им помочь, и мечемся в своей душе между страхом, жалостью, сочувствием и отвращением...
Ну то есть пост оказался гораздо больше про меня, и про тех, кто живет со мной и как я, чем я думала, когда его писала.
Спасибо всем за комменты. Они помогли мне увидеть то, чего я не понимала раньше.
Но думать, как жить дальше - надо.
Вдруг еще не поздно что-то в себе исправить?