Тави Тум

В конце мая выходит книга социолога, докторантки университета Беркбек (Лондон) Анны Шадриной "Дорогие дети: сокращение рождаемости и рост "цены" материнства в XXI веке".
Корреспондент Русской службы Би-би-си Нина Назарова обсудила с исследовательницей, что в современном обществе подразумевается под "хорошей матерью", из чего складывается репродуктивный выбор и почему в материнских сообществах в интернете много агрессии.
Би-би-си: Какие задачи вы ставили в своем исследовании?
Анна Шадрина: В своей книжке я пыталась посмотреть, что из себя представляет современный стандарт "хорошей матери". Для этого я проследила, как материнская идеология менялась от десятилетия к десятилетию последние сто лет.
От момента, когда материнская забота преимущественно связывалась с выхаживанием и важным считалось обращаться к правилам гигиены, чтобы бороться с высокой детской смертностью, до сегодняшнего момента, когда материнство включает в себя вообще все на свете.
Учитывая, что в России и других постсоветских странах государства сокращают социальную поддержку семей и одновременно крайне высок уровень разводов, многие матери фактически остаются в одиночестве со всеми этими проблемами и с новыми стандартами материнства.
Би-би-си: Получается, в нынешнюю эпоху быть матерью сложнее всего?
А.Ш.: Не совсем: я говорю о том, как усложняются и умножаются задачи и функции, но я не утверждаю, что когда-то материнство было легкой работой. Для крестьянской женщины начала XX века сложность была в одном, для женщины, включенной в глобальный рынок труда в XXI веке, - в другом.
Но я пыталась посмотреть на то, из чего состоит феномен репродуктивного выбора, с которым сталкиваются первые постсоветские поколения. Что это значит - выбирать? Почему многие женщины стали откладывать материнство? Столетиями не откладывали, а потом раз - и в 1990-х стали откладывать.

"Хорошей матерью" быть нельзя: всегда найдется способ себя обвинить
Би-би-си: И почему?
А.Ш.: Во-первых, требования к матерям становятся все сложнее: сегодня они включают знание психологии и менеджмента, детское раннее развитие. При этом, если речь идет о карьерно-ориентированных женщинах, они имеют дело с возрастающей конкуренцией на рынке труда.
Добавьте сюда хрупкость брачных союзов и такой важный элемент, как принятие решения. Если женщина до середины XX века начинала заниматься сексом с мужчиной и была здорова, она автоматически в какой-то момент оказывалась беременной и ей не надо было принимать никакого решения, потому что это решение было принято задолго до нее поколениями ее семьи, принято на уровне институций. Женщине не надо было думать, становиться матерью или нет, она становилась ею в любом случае.
Поколениям, которые вошли в репродуктивный возраст в 1990-е, когда в массовый доступ пришла контрацепция, что совпало с распадом СССР и сокращением социальной поддержки, которая позволяла советским женщинам совмещать работу и материнство, нужно размышлять теперь: "А когда? В 20 или 30? А может, сначала закончить магистратуру? А может, сначала посмотреть мир? А я хочу при этом быть замужем?" Обстоятельств много, а готовой формы решения нет - женщина сама должна его принять, отталкиваясь от своей внутренней правды.
Я привожу в книге статистику, что в поколении, которое вошло в репродуктивный возраст в переходный период, ожидается 18% бездетных женщин. Причем сама фаза откладывания, как показывают некоторые исследовательницы, может быть легитимным способом отказа.
Бездетность до сих пор на постсоветском пространстве стигматизирована, и для многих женщин сказать "Я не хочу быть матерью" равносильно социальному самоубийству. И, по моим ощущениям, откладывание для некоторых женщин тоже может быть способом ухода одновременно и от стигмы, и от выбора в пользу рождения детей.

Би-би-си: Какие факторы наиболее существенны: экономические или психологические?
А.Ш.: Зависит от оптики, которую мы используем. Есть оптика социологии, и она смотрит на то, грубо говоря, как в обществе распределяются деньги.
Есть психологическая оптика, которая смотрит на внутренние процессы человека. Но вообще-то многие психологические проблемы связаны с экономикой.
Так, например, сегодня часто говорят о новых трудностях, которые раньше не были артикулированы, таких как депрессия или тревожность. Часто и то и другое связано с тем, что мир становится все более хрупким и нестабильным.
Например, я пишу диссертацию в университете Лондона и каждый день общаюсь с людьми, которые накануне защиты думают, где они получат работу, и ответ, который часто лежит на поверхности, - нигде. Не потому что люди пишут плохие диссертации, а потому что мало рабочих мест.
До 1990-го года моя мама с такой проблемой не сталкивалась - не было советской безработицы, но и не было возможности конкурировать за работу, например, в Британии.
Я согласна с социологом Еленой Гаповой, которая говорит, что большинство женщин хотят рожать детей, но они хотят рожать в удобное для себя время в благоприятных обстоятельствах. Для кого-то благоприятные обстоятельства - это мама, способная помочь с внуками, для кого-то - партнерство, для кого-то - возможность не прерывать карьеру. Это сугубо индивидуально.
Но сегодня по сравнению с 1970-ми годами, когда родилось мое поколение, ситуация связана с большими рисками. И если я не получу работу, теоретически я могу закончить на улице и умереть с голоду. Моя мама не могла закончить на улице, а я вполне себе могу.
"Бабушки - это необходимость, которая пригождается социальной системе"
Би-би-си: Вы пишете в книге, что в СССР роль партнера матери выполняло государство, гарантируя социальные выплаты и обеспечивая доступными детскими садами, а постсоветская Россия эту систему отменила и попыталась спихнуть роль патриарха и кормильца на мужчин, но мужчины при этом ее брать не торопятся. Получается, что роль патриарха сейчас в обществе вакантна?
А.Ш.: Есть книга социолога Дженнифер Утраты "Women Without Men: Single Mothers and Family Change in the New Russia" ("Женщины без мужчин: Матери-одиночки и семейная революция в новой России"), которая показывает, что вакантная роль патриарха в постсоветском пространстве подхватывается бабушками.
В частности, ранняя пенсия для женщин в 55 лет выгодна всей государственной системе, потому что женщин готовят к тому, что она рано выйдет из активных социальных ролей и придет в семью своих детей, чтобы нянчить внуков.

Полный текст тут www.bbc.com/russian/features-39892543